— Пап, а мы в выходные в лес сходим? — Артём оторвался от тетради, с надеждой глядя на Дмитрия.
Мужчина отложил планшет, улыбнулся.
— Конечно, сходим. Только маму позови, а то опять скажет, что мы её бросили.
Светлана стояла у плиты, помешивая борщ. Услышав их разговор, замерла. В груди кольнуло — больно, но сладко.
Артём назвал его «папой». Не Димычем, не дядей Димой. Просто папой. Нечаянно, но так искренне. Внутри неё будто что-то растаяло. Но радость тут же смешалась с тревогой.
Когда-то она думала, что после гибели первого мужа уже никогда не почувствует себя женщиной. Только матерью. Но в её жизни неожиданно появился Дмитрий. Он был как первый весенний дождь — тёплый, ласковый, с лёгкой грустью в глазах.
Он не заваливал её букетами, но всегда приносил Артёму батончики «Алёнка». Не обещал золотых гор, но однажды молча собрал книжные полки в детской. Именно это её и покорило.
Она долго не подпускала его ближе — ребёнок был на первом месте. Сразу предупредила: если не готов принять Артёма, даже не начинай. Дмитрий не испугался. Напротив, сам попросил познакомиться с сыном как можно скорее.
И тут Светлану ждал сюрприз. Дмитрий явно знал, как общаться с детьми. Играл, но не заигрывался. Спрашивал о школе, а не отмахивался. Делал замечания не свысока, а по-дружески. Артём быстро раскрылся, и Светлана расслабилась. Впервые за годы она почувствовала: рядом есть кто-то, кто разделит её груз…
Они жили вместе уже больше года. Дмитрий вёл себя как настоящий отец: ходил на школьные утренники, проверял уроки, учил Артёма играть в хоккей. Иногда ей даже казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но она гнала от себя сомнения.
Артёму нужен был папа. И, похоже, он у него появился.
Однажды вечером, помогая мыть посуду, Дмитрий вдруг обернулся:
— Свет, а как насчёт второго?
Она застыла. Поняла сразу, о чём речь. Но не могла переварить эту мысль. У неё была подруга, оказавшаяся в такой же ситуации: один ребёнок свой, второй — общий.
Всё кончилось плохо. Повторять этот путь она не хотела.
— Я… боюсь, — честно призналась. — Не за себя. За Артёма. Что будет, когда появится общий ребёнок? Ты же видишь, как он к тебе привязался. Вдруг потом почувствует себя лишним?
Дмитрий поднял брови.
— Свет, о чём ты? Сердце — не картошка, всем хватит. Я вас обоих люблю. И если родится ещё один, это не значит, что кто-то станет ненужным. Артём — мой сын. Точка.
Ей хотелось верить. И она поверила.
Через два месяца Светлана показала мужу тест с двумя полосками. Он крепко обнял её, будто боясь раздавить.
— Ура! Я буду старшим братом! — закричал Артём, узнав новость.
Все смеялись. Счастье заполняло дом, как солнечный свет в субботнее утро. Но ничто не вечно.
— Пап, давай в футбол? Я уроки сделал. Сам, — Артём стоял в дверях, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
Дмитрий качал младенца в кресле. Даже не повернулся. Лишь раздражённо махнул рукой.
— Не сейчас. Брат спит. Не мешай.
Артём опустил глаза, кивнул и тихо закрыл дверь. Он прокрался в свою комнату, подержал мяч и убрал его в шкаф. До лучших времён. Если они ещё наступят.
Отказы стали привычными. Раньше Дмитрий сам звал его играть или смотреть кино. Теперь — ни слова. Но Артём всё ещё называл его папой. С надеждой, будто это слово вернёт того человека, каким Дмитрий был раньше.
На следующий день Светлана услышала то, что переломило её.
— Скажи своему сыну, чтобы не жрал печенье на диване! Всё в крошках!
Она споткнулась об эти слова. «Жрал». «Своему». Не «нашему», не «Артёму». Похоже, кто-то действительно стал здесь чужим.
— Артём! Убери, пожалуйста! — крикнула она из спальни, а потом заперлась в ванной, включив воду.
Слёзы хлынули сразу. Без звуков, без рыданий. Только губы дрожали. Человек, который ещё недавно строил с ней планы и клялся быть хорошим отцом, теперь отодвигал старшего, как старый чемодан.
Светлана умылась и глубоко вздохнула. Она должна быть сильной. Ради Артёма. Он должен чувствовать себя любимым, даже если её мир рушится.
Артём всё понимал. Сам собирался в школу, сам приходил, аккуратно ставил портфель. Готовил чай, мазал хлеб. Всё сам. По вечерам тихо сидел в комнате, чтобы «не мешать папе». Не хулиганил, не жаловался.
Он старался быть удобным. Как будто верил: чем тише он будет, тем больше шансов, что его заметят. Хотя бы не прогонят.
Однажды Светлана застала его за мытьём посуды. Девятилетний мальчик натирал тарелку, брови сдвинуты. Увидев мать, вздрогнул.
— Мам, я просто… хотел помочь. Ты устала. И Димыч тоже. Ему тяжело с братиком.
Она кивнула, вымученно улыбнулась. А потом ушла в спальню — больше не могла сдерживать ярость и отчаяние.
Той же ночью, когда младший заснул, Светлана подошла к мужу. Он лежал на диване, уткнувшись в телефон.
— Ты вообще понимаешь, как относишься к Артёму?
Даже не взглянул.
— В каком смысле?
— В прямом. Ты его игнорируешь. Был отцом, а теперь — просто чужой.
Дмитрий отложил телефон, медленно сел.
— Я его не игнорирую. Просто сейчас у меня есть свой сын. Кирюша маленький. Не хочу пропустить его взросление.
— А Артём тебе кто? Перестал быть твоим?
— Свет, я не воспитывал его с пелёнок. Ты же должна понимать… Своё — другое. Это естественно.
Она не верила своим ушам. Пальцы сжались в кулаки. В горле встал ком.
— Это не естественно. Это подло. Он тебя папой звал. Любит.
— Ну и пусть. Я же неИ когда на следующее утро она крепко обняла Артёма и сказала: «Мы справимся», — в его глазах впервые за долгое время мелькнула надежда.
