Пуговица
Иван ухаживал по-царски: носил букеты, добывал билеты на выступления знаменитых музыкантов, устраивал ужины при свечах. Когда он сделал Марине предложение, красиво, как в кино, она сразу согласилась. Ждала этого момента давно, терпение уже лопалось.
Остались позади свадебные хлопоты, отзвучал марш Мендельсона, смолкли крики «Горько!». Начались будни.
Марина торопилась с работы, продумывая, чем сегодня порадует мужа. Приятно было видеть его радость, слышать похвалы её стряпне. Нравилось гладить его рубашки, вставать чуть свет, чтобы приготовить простой завтрак — бутерброды да крепкий чай. Всё это грело душу.
О детях они тоже мечтали.
— Не против. У меня два племянника — сорвиголовы, но с мальчишками весело, — говорил Иван.
— А я девочку хочу, — возражала Марина.
— И девочка сойдёт. Только вот в куклы я играть не мастер. Давай повременим, пока вдвоём, — уговаривал он.
— До кукол ещё далеко. Ты же так ласково о племянниках говоришь — видно, сердце у тебя не каменное.
Когда Марина поняла, что беременна, счастливая, сообщила мужу. Иван растерялся, уставился на её живот.
— Смешной! Срок ещё крошечный, животик появится месяца через три, — рассмеялась она.
Теперь она часто замолкала, будто прислушивалась к себе. Выглядела при этом таинственно и ещё больше нравилась Ивану. Порой он клал ладонь на её плоский живот и говорил:
— Эй, ты меня слышишь? Старайся родиться мальчишкой.
— Не слышит, у него ушей ещё нет, — смеялась Марина.
— А я читал, дети голоса родителей различают. Важно с ними говорить.
— Правда? Ну ладно, — соглашалась она.
Они заглядывали в детские магазины, разглядывали коляски и распашонки. Как-то Марина взяла в ладонь крохотные белые пинетки.
— Гляди, какие лапочки! Совсем как игрушечные, — прошептала она.
Не удержалась, купила. Дома поставила их на тумбочку.
Марина теперь жевала без остановки. Иван смотрел, как меняется её тело, и радовался, но сердце сжималось от страха. За неё.
Близились роды. Марина собрала сумку в роддом, но когда под утро начались схватки, оба перепугались. Она корчилась от боли, а Иван метался по квартире.
— Что делать?
— Вызывай «скорую», — простонала жена.
Потом он названивал в роддом каждый час.
— Успокойся, папаша. Всё будет, — отвечала акушерка. — Отдыхайте пока. Сколько не до отдыха станет.
К вечеру Марина родила сына.
«Услышал меня, молодец», — подумал Иван. Потом носился по магазинам, покупал кроватку, коляску, пелёнки. Продавщицы улыбались: «Вот кому повезло с мужем!»
В роддом он приехал с цветами. Акушерка вынесла свёрток с голубой ленточкой. Иван растерялся — куда деть букет? Та ловко взяла цветы, сунула ему ребёнка. Он неловко взял сына, осторожно понёс к машине, там с облегчением передал Марине.
— Весь вспотел, боялся уронить, — вытирал лоб.
Вёл машину медленно, объезжая ямы. Дома развернули малыша. Стояли над ним, смотрели, как он корчит рожицы.
— Красивый? — спросила Марина.
— Так себе. В кино младенцы симпатичнее.
— Кино — не жизнь! Наш — самый лучший, — надула губы жена. — Вылитый ты.
Иван принял это за комплимент.
Потом малыш раскрыл рот, как голодный воробей, и закричал так, что, казалось, слышно было в соседнем районе.
А дальше началось…
Марина крутилась, как белка в колесе. Пока Мишка спал, ставила суп. Но стоило ему пискнуть — бросалась к нему, качала, а про котлеты вспоминала, когда пахло горелым.
— Ваня, посиди с ним, я бельё развешу.
— Давай я лучше бельё!
Он боялся сына — вдруг сломает что-то, сожмёт слишком сильно.
— Держи нежно, не стискивай, — учила Марина. — Ты же с племянниками возился.
— Да, но они уже большие были.
— Понятно, — вздохнула она.
Иван не понял, что ей «понятно», но спрашивать не стал. Старался помогать. Сбегает в магазин — купит не то.
— Я другое молоко беру! Ты этикетку не глядел?
— Какая разница? Молоко — оно и молоко.
После этого Марина стала фотографировать упаковки и скидывать ему.
В общем, помощник был так себе.
С коляской тоже не ладилось. Стоило Ивану остаться с Мишкой один — тот тут же просыпался и орал. Успокаивался только на руках у Марины.
— Всё, гуляй сама. Он надо мной издевается!
— Ты его боишься — он чувствует. Отец должен быть рядом.
Но Иван каждый раз находил дела, когда жена просила посидеть с сыном.
Как-то Марина пожаловалась свекрови.
— Сама хотела ребёнка — сама и нянчься.
— Иван тоже хотел!
— Он детей как черт ладана боится. Мужчина должен семью кормить, а не пелёнки стирать.
— Но отец должен участвовать!
— Девочки с пелёнок в дочки-матери играют, а мальчишки — в войнушку. Каждому своё.
Подруга посоветовала чаще оставлять мужа с ребёнком.
— Привыкнет. Как плавать учат? Бросают в воду. Давай в кафе сходим, пусть Ванечка потренируется.
Подруга права — надо и передохнуть иногда.
— Ваня, отпустишь к подругам на часик? Устала, как собака.
— А Мишка?
— Посидишь с ним. Час всего. Пожалуйста.
— Может, маму позовём?
— Твоя мать начнёт ворчать, что я по кабакам шляюсь. Ваня, ну пожалуйста!
Марина уложила сына и убежала. Не успела заказать кофе — звонок.
— Ты ушла — он тут же проснулся! Как он чувствует?! Возвращайся, а то я реветь начну!
Он звонил каждые пять минут, паника в голосе росла.
— Девочки, мне бежать. Ваня уже в истерике.
— Наши тоже так начинали. В следующий раз телефон выключай.
Дома было тихо. Иван спал на полу среди игрушекВ следующее воскресенье Иван сам предложил жене сходить отдохнуть — а сам устроился в кресле с Мишкой на руках, будто так всегда и было.
