— Мама, ты совсем рехнулась?
Слова дочери впились в Лидию, словно нож в сердце.
Больно.
Она молча продолжала чистить картошку.
— На нас уже пальцем тычут! Если бы отец загулял — ладно, мужик, но мать?! Женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?!
Слеза скатилась по щеке, замерла на мгновение и упала на руку. Вслед за ней — вторая, третья… А Таня не унималась.
Константин, муж Лидии, сидел, сгорбившись, на стуле, выпятив губу.
— Папа болен, ты что творишь? Ему уход нужен! — Костя всхлипнул. — Разве так поступают? Мам? Он тебе всю молодость отдал, вы вместе ребёнка вырастили, а теперь ты… хвостом вилять собралась? Нет уж, дорогая, так не пойдёт!
— А как пойдёт? — спросила Лидия.
— Что?! Да ты издеваешься? Пап, смотри, она издевается!
— Танюш, я тебе что — не мать родная, а злейший враг? Ишь, как за отца вступилась…
— Мам! Хватит выдумывать! Я сейчас бабушке позвоню, пусть с тобой разбирается! Позорище!
— Представляешь, — Таня обернулась к отцу, — иду из института, а они… по аллее, под ручку! Он ей стихи читает, наверное, свои собственные, да, мам? Про любовь, поди?
— Злая ты, Таня. Злая и глупая. Молодая…
— Ни капли раскаяния! Всё, звоню обеим бабушкам, пусть разбираются!
Лидия молча распрямилась, разгладила складки на платье, стряхнула невидимые соринки. Встала.
— Ладно, мои дорогие. Я ухожу.
— Куда, Лидка?
— От тебя, Костя.
— Как это?! А я? Я-то как?
Дочь в это время что-то кричала в телефон.
— Та-а-ань! — завопил Костя, будто по покойнику. — Танюш…
— Что, пап? Спину прихватило? Где болит?
— Ой, ой… Она… мать… уходит сказала…
— Как уходит?! Куда?! Мам, ты чего задумала?!
Лидия усмехнулась. Аккуратно складывала вещи в чемодан.
Раньше уже собиралась уйти, но Костя заболел — хондроз обострился. Как он мучился, как стонал…
— Лида… у меня, кажись, грыжа…
— На МРТ ничего не показало.
— Да что они там знают эти врачи! Сначала скрывают, а потом деньги выманивают! У Петровича с работы так же было…
Тогда она не ушла. Не смогла бросить «беднягу». А теперь…
— Сколько тебе ещё жизни-то, Лид? — голос подруги Веры звучал резко. — Ты как раб на галерах! Что хорошего от Кости увидела? Ни-че-го!
Вера хлопнула ладонью по столу.
— Всю молодость гулял! Как последний кобель! Ту парикмахершу — как её…
— Милку.
— Вот, точно! В дом таскал, а ты на двух работах горбатилась!
Косте нужно в санаторий — пожалуйста! На море! А Лида? То к свекрови, то к маме на огород!
— Вера, — оправдывалась Лидия, — Костя ведь…
— Что он? Из золота? Священная корова? Посмотри на других мужиков — жилы рвут, чтобы семья не нуждалась! А у тебя всё шиворот-навыворот!
— Вера… ты будто Костю не любишь…
— Любить-то за что? — Вера сжала кулаки. — До сих пор помню, как его липкие лапы по мне ползали…
Тогда на даче, после его дня рождения, она уснула. Проснулась — он рот ей лапой зажимал, под лифчик лез…
— Вывернулась, лицо ему исцарапала. А его мамка на соседней кровати всё видела! Потом ещё мне же и высказала — сама, мол, виновата!
Лидия онемела.
Всё чаще она замечала, как другие живут. Женщины советовались с мужьями, хвастались подарками, совместными фото. У неё же — раз в год, на день рождения Кости.
Из его подарков вспомнила только пылесос, мантоварку (он любил манты) и духи из серванта свекрови.
— Лиз… почему раньше не сказала?
— Раньше? Да ты ж вся в жертвенности! У Кости гастрит, у Тани фигурное катание, у мамы со свекровью дача… А ты?
— Вера… я его пожалела.
— Кого?!
— Костю. Он такой был… неприкаянный. Все парни — кто на мотоцикле, кто с гитарой, а он — в больших очках, ничего не умел…
— Боже… — Вера закрыла лицо руками.
— Мама велела замуж выходить. «Стерпится — слюбится»…
Той ночью подруги и плакали, и смеялись.
***
Теперь Лидия оглядела комнату. Уйти есть куда. Снимет квартиру, подаст на развод…
Придётся бороться. Дочь встанет на сторону отца… Ну и пусть.
Она не уходит к другому. С Петром у них просто дружба. Хочется лишь покоя.
***
Ох, как её ругали!
Костя — бедный, она — гулящая!
— Вернись к мужу, в ноги пади! — орала мать.
Свекровь «сердечный приступ» изображала. Лидия перешагнула и пошла. Соседи встали на её сторону — все видели, как она жила.
А потом… Таня пришла с извинениями.
Костя являлся с четырьмя гвоздиками в газете. Не вернулась. Через месяц он уже с Милкой под ручку ходил — и спина прошла.
Говорят, у Милки не забалуешь…
Но Лидии всё равно. Она учится жить.
Таня записала её в салон. Петя зовёт в горы, как в юности…
Никогда не поздно начать сначала.
Сначала тяжело. Потом — как по маслу.
Доброе утро, мои хорошие.
Обнимаю вас.
Шлю лучики добра.
Всегда ваша.
