**Дневник. «Муж с изъяном»**
Сегодня вспомнил историю, которая давно сидит в душе занозой.
— Ты только не вздумай говорить, что родители твои — алкаши, — прошептал Дмитрий, когда мы зашли в лифт. — Лучше скажи, что отец погиб, а мать уехала далеко. Или просто скажи, что воспитывала тебя бабушка.
Татьяна вздохнула. Это не была просьба — это был приказ, от которого в груди сжалось что-то тяжёлое. Но что он мог понять? Его мать преподавала в консерватории, отец был полковником. Интеллигентная семья, где за обедом говорят о Шостаковиче, а друг друга называют по имени-отчеству. Наверное, даже кота.
А она в детстве пряталась под кроватью, затаив дыхание, чтобы не разозлить отца.
— Я и не собиралась раскрывать душу перед твоей матерью, Дмитрий, — ответила она, глядя на своё отражение в зеркале лифта.
Аккуратная причёска, белая блузка, лёгкий макияж. Всё как надо. Вот только пальцы дрожали.
Дверь открыла женщина с таким выражением лица, будто сын принёс не невесту, а мусорный пакет с протухшим мясом.
— Здравствуйте, Галина Семёновна, — вежливо сказала Татьяна.
— Ну, здравствуй, — ответила та без улыбки, окинув её холодным взглядом. — Проходите.
Квартира блестела кристальной чистотой. Всё в бежево-коричневых тонах. На стенах — вышитые иконы, на полках — фарфоровые слоники и семейные фото. Татьяна почувствовала, будто попала не в гости, а в музей.
На кухне стоял чай с покупным пирожным.
— Дмитрий говорил, ты учишься. Где? — спросила Галина Семёновна.
— На журфаке. Второй курс. Бюджет, ещё подрабатываю репетитором.
— А родители?
— Жила с бабушкой. Родители… Это сложная история, — Татьяна почувствовала, как горят уши. — Они давно не в моей жизни.
Галина Семёновна кивнула, но в глазах мелькнуло торжество, будто она разгадала фокус.
— Ну, бывает. Главное, что не опускаешь руки.
Дмитрий молча ковырял вилкой в тарелке, словно ребёнок, застигнутый за шалостью. Татьяна вдруг поняла: он знал, каким будет этот разговор, но всё равно привёл её. Может, надеялся, что пронесёт. Может, ему было всё равно.
— Говоришь, уже заявление подали? — Галина Семёновна смотрела на неё, будто ждала слова «передумали».
— Да. Свадьба через месяц, — ответила Татьяна, сжимая кулаки под столом.
— Молодёжь сейчас торопится. Раньше всё через родителей решалось, с умом. А сейчас — раз, и в загс.
— Время другое, — вяло парировал Дмитрий.
После чая Галина Семёновна повела её осматривать комнату сына. Всё здесь было идеально: учебники в ряд, глобус на столе, детское фото в костюме медвежонка. Книжные полки, коллекционные модели самолётов, кровать с вышитыми подушками. Всё «как у людей».
Но для Татьяны это было как витрина дорогого магазина — красиво, но не для неё.
— Дмитрий у нас всегда стремился к лучшему, — сказала свекровь, стоя в дверях. — Понимаешь?
Татьяна кивнула. Понимала. Только под «лучшим» Галина Семёновна явно подразумевала не её.
Она уехала в тот же день. В автобусе смотрела в окно и чувствовала, как жар разливается по щекам. Не обида, не злость — стыд. Перед бабушкой, которая вкалывала до седьмого пота, чтобы внучка не попала в детдом. Перед собой.
Вся её борьба вдруг казалась грязной и ничтожной.
— Ну что молчишь? — Дмитрий положил руку ей на колено. — Мать у меня строгая, но привыкнет.
— Всё нормально, — ответила она и чуть отодвинулась. — Чай был вкусный.
Тогда казалось — мелочи. Но позже они сложились в картину. Особенно когда заговорили о детях.
— Может, не сегодня? — бормотал Дмитрий, ковыряя вилкой в плове. — Устал. Давай просто поспим.
— Сегодня лучший день, — напомнила Татьяна, глядя на календарь. — Пропустим — ждать ещё месяц.
— Ты как на заводе… Прям вот сегодня критично?
Она сглотнула. Голос её был спокоен, но внутри уже клубилась тревога. Их жизнь превратилась в график: надежда, разочарование, снова надежда.
Сначала думали — просто не время. Пробовали народные методы. Но через год стало не до шуток.
Она прошла обследования. Врачи разводили руками: «Микро-отклонения, но в целом всё в порядке». Лечилась, сдавала анализы снова. Всё нормально. Но тест упорно показывал одну полоску.
— Дима, может, ты тоже проверишься? — осторожно спросила она однажды. — На всякий случай.
Он посмотрел на неё, будто она предложила переодеться в клоуна и пойти в цирк.
— Ты это серьёзно? Я что, по-твоему, бракованный?
— Я не обижаю тебя, — мягко сказала она. — Просто нужно исключить все варианты.
Он молчал минуту, затем резко встал, схватил куртку и вышел. Впервые за всё время не вернулся ночевать.
А наутро дверь открылась без стука. За Дмитрием вошла Галина Семёновна, причитая:
— Я же говорила — толку не будет. Не наш сорт. Ну ничего, сынок, бывает.
Татьяна вышла из кухни.
— Привет. Здравствуйте, Галина Семёновна, — голос её дрогнул, но она держалась. — Что случилось?
— У тебя спрашивать надо! — свекровь набросилась сразу. — Ты моего сына вОна больше не защищалась — просто выдохнула, будто сбросив тяжёлый груз, и поняла, что давно уже сама себя освободила.
