Бывало, молчание — золото
— Ты что, маме про нового-то так и не поведала?
— Лен, жива-здорова, в монашки не ушла, в бегах не скрываюсь. Остальное пусть останется при мне.
Кофейня дышала уютом: мягкий свет, аромат свежей выпечки да кофе с корицей. За соседним столиком парочка подростков делила один эклер. У окна сидели Катя с Леной, каждая с кружкой латте и усталостью во взгляде. У Кати — от бессонной ночи перед сдачей проекта. У Лены — от услышанного.
— Серьёзно? — Лена подперла щёку ладонью. — Уже третий месяц с Сергеем, а мать в неведении? Это же мать!
— Пусть узнает последней, — Катя отхлебнула кофе, откинувшись на спинку стула.
— Кать… — вздохнула подруга. — Так нельзя. Она ж обрадуется. Внуков захочет. Пелёнки шить начнёт…
— Разве что через мой труп, — фыркнула Катя. — Будь моя воля, она б о внуках не раньше пенсии услышала.
Она задумчиво покрутила чашку в руках. Тепло грело ладони. Кофе был вкусный, компания — верная, но комок в горле не исчезал. Потому что снова всплыло то, что она годами прятала, — тема матери.
— Знаешь, почему молчу? — вдруг спросила Катя. — Потому что она — не мать. Она… ходячая районная газета. С прямой трансляцией на весь посёлок.
Лена бровь приподняла.
— Прямо так?
— Ага. Причём всё, что я скажу, пройдёт редактуру. Потом сама удивляюсь, что о себе узнаю…
…Когда Катя поступила в техникум, мать ликовала. Всем рассказывала, что дочь теперь «учится в университете на юриста».
Катя сперва поправляла, потом махнула рукой. Но вскоре это коснулось её лично.
— Ну как, тяжко законы зубрить? — участливо спросила тётя Галя на семейном застолье.
Катя чуть не поперхнулась чаем. Что отвечать?
— Тёть Галь, я на бухгалтера учусь. В техникуме.
— Как? — глаза тёти округлились. — А Нина говорила…
— Знаю, что говорила, — вздохнула Катя. — Она просто не видит разницы.
Дочь пыталась говорить с матерью. Много раз. И всегда выходило одно.
— Мам, ну зачем ты это выдумываешь?
— А что я выдумываю? Учишься? Учишься. Хорошо? Хорошо. Вот и всё. Говори о своём только хорошее. Слово забудется, слава останется.
То же повторилось, когда Катя устроилась в маленькую контору бухгалтером.
— Она юрист в крупной фирме, — гордо вещала мать. — Там зарплаты — завались!
Проблема была даже не в её фантазиях. А в том, что расплачивалась за них Катя.
Когда она приезжала в гости, все ждали рассказов о важных клиентах, зарплатах в евро и заграничных командировках. А у неё был только старенький ноутбук да счёты.
— Она, конечно, не со зла, — пожала плечами Катя. — Думает, так меня защищает. Только защищает не меня, а свой вымышленный образ. А страдаю я.
— Ты ей вообще ничего не рассказываешь? — сочувственно спросила Лена.
— Почти ничего. Только если уж точно не навредит. Сергей — не тот случай. Пусть пока думает, что я в работе утонула. А лучше — что в монастырь ушла.
— И сколько раз она тебя подставляла?
— О-о… Хочешь — расскажу. Но крепись. Будет как бразильский сериал. Со всеми спецэффектами.
Прошло несколько дней. Катя всё ещё чувствовала лёгкое напряжение. Решение не говорить матери о Сергее казалось разумным, взрослым.
Но беда в другом: в их городе новости узнавали не из интернета, а из уст всевидящих соседок.
Телефон надрывисто жужжал, пока Катя пыталась выкроить минутку на отдых. Вечер, чай с малиной, кот, носившийся от окна к дивану. Всё как всегда.
Кроме сообщения от матери.
«Слыхала, у тебя новый кавалер! Тётя Клава вас вчера в сквере видела. А я последняя узнаю!» — писала Нина с лёгким укором. Катя откинулась на спинку кресла, уставилась в потолок и медленно выдохнула.
Это ничего хорошего не сулило.
Когда Катя встречалась с Димой, всё начиналось так же мило. Сначала свидания. Потом съёмная квартира. Затем — кольцо, дата свадьбы, платье, выбор кафе.
Её сердце тогда билось чаще. Она любила до дрожи. Наверное, так бывает лишь раз.
Потому-то Катя и рассказала матери. Хотела, чтобы та порадовалась, обняла, помогла с платьем.
Но Нина Николаевна восприняла новость как повод для вечерних посиделок с пересудами. Через пару дней знала вся родня. Через неделю — весь район. Причём лучше, чем сама Катя.
Где-то между третьей чашкой чая и второй рюмкой «Столичной» версия «Катя выходит замуж» превратилась в нечто невообразимое. От сочувствующей соседки Катя вдруг узнала, что она, оказывается, беременна, а Дима не хотел жениться, но «его тёща за жабры взяла».
Бред, конечно. Но он разлетелся мгновенно.
Вскоре эта версия дошла до родителей Димы. Его мать позвонила Кате рано утром:
— Всё понимаю. Молодость, страсти… Но зачем сразу свадьба? Можно же было по-хорошему договориться…
Катя остолбенела. Бросила трубку. Хоть Дима и заступился, осадок остался. У всех.
Свадьба состоялась. Белое платье, банкет, тосты. Но в глазах гостей Катя была уже не невестой, а «той, что парня под венец затащила».
Прожили они чуть больше года. И хотя расстались по другим причинам, эта история внесла свою лепту.
После развода мать лишь плечами пожала:
— Ну, бывает. Мужики нынче такие. Шарахаются, как чёрт от ладана. Надо было родить, пока не сбежал.
Никаких извинений. Нина даже не задумалась, что именно она запустила цепь пересудов.
Катя в тот день молча заблокировала мать. Потом разблокировала, но личного больше не писала. Теперь — только котики да поздравления.
После неловкой переписки Катя сделала всё, чтобы избежать продолжения. Отвечала уклончиво, звонки игнорировала. Сергей, хоть и не знал всех тонкостей, чувствовал, что что-то не так.
Поэтому, когда вЗахлопнув за матерью дверь, Катя обернулась к Сергею и тихо произнесла: «В следующий раз скажем, что ты монах-отшельник, и пусть попробует что-нибудь придумать».
