— Сначала развалился, теперь ещё и кашлять начал! Всё, я подаю на развод! — рявкнул муж, хлопнув дверью так, что дрогнули чашки в буфете. Он и не догадывался, как жестоко ошибался…
Алевтина застыла у окна, стиснув телефон до побелевших костяшек. Голос в трубке сообщил нечто такое, от чего земля ушла из-под ног. Мысли кружились, как осенние листья, но ни одна не хотела складываться в понятное решение.
Что делать? Вопрос бился в висках, но ответа не было. Делиться с кем-то Алевтина не собиралась — знала по опыту: людям чужая радость — как соль на рану, а чужое горе — повод для пересудов. Всем ведь только и нужно, чтобы языки почесать.
Раньше можно было пойти к родителям. Они были её каменной стеной. Но теперь их не стало, и тоска по ним грызла, как ржавчина. Муж? Когда-то верила ему, как себе. Но в последнее время он стал холоднее питерского тумана. То ввернёт фразу про «увядающую красоту», то «забудет» её день рождения, ссылаясь на работу.
А ведь она старалась! И в салон красоты ходила, и платья покупала не абы какие. Годы, конечно, не щадят никого, но ведь и он сам — не мальчик. Видела же других — пары их возраста гуляют, смеются, в кафе ходят. А у неё — вечные «задержки на работе». Хотя она-то знала: работа тут ни при чём.
Говорить с детьми не хотела. Дочь, Светлана, только родила первенца, а сын, Дмитрий, грыз гранит науки в Москве. Но одно Алевтина понимала ясно — с мужем пора решать.
Вечером она встретила Игоря у порога, глядя прямо в глаза.
— Что-то случилось? — нахмурился он.
— Да, — выдохнула Алевтина. — Врачи нашли у меня… серьёзное. Скажи, если станет совсем плохо, ты будешь рядом?
Игорь заерзал.
— Что за ерунда?
— Не в этом суть. Суть — готов ли ты быть со мной, когда будет тяжело?
Муж провёл рукой по лицу, плюхнулся в кресло.
— Алёк… Ты сама подкинула повод. Я давно хотел поговорить. Короче, я ухожу. Ты уже не та, а теперь ещё и болячки… Извини, но я не собираюсь нянчиться. У меня другая жизнь, другие планы. Да и… другая женщина есть. Ты справишься, ты же сильная.
Он швырнул вещи в чемодан и, не оглядываясь, вышел, хлопнув дверью.
Алевтина не плакала. Только усмехнулась: «Ну что ж, проверено».
Прошла неделя. Она сидела у окна, размышляя, как жить дальше. Зазвонил телефон — сын.
— Мам, дома? — голос Дмитрия звенел, как колокольчик.
— Конечно. Когда приедешь?
— А вот сюрприз! Меня переводят на практику в Питер!
Алевтина рассмеялась. Впервые за долгое время сердце оттаяло.
Через неделю Дима был дома. За ужином она набралась смелости:
— Сынок, я кое-что узнала… — начала она. — Звонил нотариус. Оказывается, я… не родная дочь своим родителям. Моя настоящая мать бросила меня, укатила за границу с каким-то олигархом. Недавно она овдовела, разыскивала меня… но погибла в авиакатастрофе. Теперь мне предлагают наследство.
Дмитрий присвистнул.
— Вот это поворот! А ты как?
— Не знаю. Она меня бросила… а теперь я должна принять её деньги?
— Мам, если не ты, то кому-то чужому всё достанется. А тут — шанс.
— Но я даже языка не знаю, документы…
— Разберёмся, — уверенно сказал сын. — Я найму юриста.
Через несколько дней Алевтина стояла в аэропорту. Рядом — Владислав, её адвокат, человек с умными серыми глазами.
— Алевтина, знаете, я редко беру такие дела, — признался он. — Но с вами… что-то особое.
Она улыбнулась.
Оформив бумаги, они ждали продажи недвижимости. Владислав показывал ей город, водил по уютным кафе. И вдруг она осознала: она счастлива. Впервые за много лет.
Перед отлётом Владислав проводил её в аэропорт.
— Признаюсь, мне будет не хватать наших разговоров, — сказал он.
— Приезжайте в гости, — ответила она.
— Обязательно.
Вернувшись, Алевтина разделила деньги: купила Диме квартиру, Светлане открыла вклад, часть оставила себе.
Про мужа не вспоминала. Но однажды звонок — и на пороге явился Игорь. Пьяный, обрюзгший.
— Алёна… Пусти меня, — забормотал он.
— Уходи.
— Кому ты такая старая нужна? — хрипло рассмеялся он.
Тут из лифта вышел Владислав с цветами.
— Добрый вечер, Алевтина, — сказал он.
Игорь побледнел.
— Уходи, — повторила она и закрыла дверь.
Прошло два года. Алевтина нянчила внука. Владислав сделал предложение, и она сказала «да».
Но однажды позвонили из больницы: у Игоря инсульт, просит навестить.
— Мам, я бы не пошёл, — хмуро сказал Дмитрий.
— Сынок, прощать — не слабость, а сила.
В палате лежал поседевший, сморщенный Игорь.
— Прости… — прошептал он.
Алевтина покачала головой.
— Сиделку найму, но не жди большего.
Вечером во дворе Владислав взял её за руку.
— Не жалеешь?
— Нет. Если бы не он, я бы не узнала, что такое настоящее счастье.
Она улыбнулась, и в глазах её светился покой.
