Письма со второго этажа
Каждое утро Алиса спускалась вниз и заглядывала в почтовый ящик. Хотя понимала — пусто. Кто теперь пишет бумажные письма? Но она всё равно проверяла. На всякий случай. Как будто самое важное придёт именно тогда, когда перестанешь ждать. Приоткрывала крышку, задерживала дыхание, окидывала взглядом пустоту. И шла обратно наверх, медленно переступая по скрипучим ступеням.
Ей было тридцать восемь. Ни мужа, ни детей. Долги за лечение зубов и старый табурет вместо тумбочки. В глазах — усталость, а в мечтах — море, которое каждый год откладывалось на «когда-нибудь». Работала в районной библиотеке, где за день набегали от силы пять человек: бабушка Зинаида Петровна за любовными романами, паренёк Стёпа за фантастикой и уборщица Анфиса. Остальное — тишина, пыль да потрепанные корешки книг.
На втором этаже жил сосед. Никто толком не знал, чем он занимался. Говорили, что фрилансер. Или бывший военный. А может, поэт. Звали его Артём, но в подъезде звали просто «тот, в чёрном». Появлялся редко, двигался бесшумно, словно тень. Лицо — всегда в тени капюшона, даже в солнечные дни. Балкон у него был зашторен плотными шторами, сквозь которые не пробивался ни один лучик.
Они встречались на лестнице. Кивали. Иногда — бросали короткое «добрый день». И расходились. Между ними будто висела незримая стена, сплетённая из осторожности и привычки к одиночеству.
Однажды утром Алиса открыла ящик и обнаружила письмо. Конверт — кремовый, чуть помятый на уголке. Почерк — ровный, с лёгким наклоном, будто писали в спешке, но старались. Без марки, без обратного адреса. Только: «Алисе. Лично».
Внутри — один листок и всего одна строка: «Мне нравится, как вы разглядываете афиши у подъезда».
Она замерла, сжимая конверт в пальцах, словно он мог рассыпаться. Огляделась — ни души. Лифт молчал. В воздухе висел знакомый запах затхлости и старой краски. Сердце билось так, будто она снова была девочкой, получающей открытку от деда с далёкого Севера — нежданно, трепетно, как напоминание, что кто-то помнит.
Через день — второе письмо. «Сегодня вы были в зелёном платке. Он вам идёт». Бумага пахла кофе и чем-то древесным. Алиса почему-то решила, что автор — мужчина. Или просто человек, который видит то, мимо чего другие проходят.
Письма приходили каждое утро. Короткие. Длинные. С намёком на шутку. С оттенком грусти. Без подписи. Без просьб. Просто слова, будто кто-то наблюдал за ней — не как за соседкой, а как за человеком, чьи привычки, жесты, улыбки достойны внимания.
«Вы поправляли прядь волос у зеркала в лифте — и мне показалось, что вы красивее всего именно в эти секунды».
«Слышал, как вы напевали вчера в подъезде. Ваш голос напомнил мне бабушкины патефонные пластинки».
«Вы вчера читали в автобусе и проехали свою остановку. Значит, книга удалась. Или вы просто умеете теряться в словах?»
Алиса не отвечала. Даже не пыталась выяснить, кто это. Но каждое письмо бережно складывала в жестяную коробку из-под печенья, как драгоценности. И с каждым днём внутри неё что-то оттаивало. Будто кто-то по капле растопил лёд, не спросив разрешения, но и не требуя благодарности.
Однажды в библиотеке, когда она переставляла томики на полке, раздался тихий голос:
— У вас есть Бунин?
Она обернулась. Перед ней стоял Артём. Не в чёрном. В сером свитере. Без капюшона. Впервые — без тени на лице. Его взгляд был спокоен, но в глубине светилось то же тепло, что пряталось между строк писем.
— Есть, — ответила Алиса. — А вы давно его читаете?
— Давно. Но не вслух, — он усмехнулся. — А вы… вы читаете даже объявления на стене. И от этого они кажутся важнее.
Она смотрела на него и вдруг поняла: он не страшен. Он просто был рядом. Молча. Терпеливо. Как будто ждал, пока она сама заметит его.
Они начали говорить. Сначала в лифте — о погоде, о ремонте в подъезде. Потом на кухне — за чаем с лимоном, в тишине, которая больше не давила. Потом в парке — на скамейке, где он впервые прочёл ей стихи, а она рассмеялась неожиданно звонко.
Письма прекратились. Теперь слова звучали вслух. Не так изящно, но искренне. Он рассказывал о детстве в деревне, о сломанном велосипеде, о том, почемуОднажды зимним вечером, когда снег за окном падал большими хлопьями, а в комнате пахло мандаринами и корицей, Алиса нашла пустой конверт в ящике — последний, без слов, но с маленьким ключиком внутри, и тогда она поняла, что самое важное письмо он оставил не на бумаге, а в тихом скрипе двери его квартиры, которую теперь можно было открыть.
