Случайная находка — как забытая сумка перевернула судьбы
Алевтина, женщина лет тридцати пяти с усталыми, но живыми глазами, спешила. Она только что расплатилась за поездку, доставая купюры из переполненного, потертого кошелька, который еле закрывался. Швырнув водителю «спасибо», она выпрыгнула из машины, оставив на заднем сиденье тяжелую кожаную сумку с потертыми ручками, но в целом выглядевшую почти новенькой.
Таксист, Геннадий Иванович, обнаружил её лишь тогда, когда на заднее сиденье сел новый пассажир. Про себя он выругался, довёз клиента до места и развернулся назад — туда, где высадил ту женщину. Остановился у знакомого подъезда, открыл дверь и вытащил находку. Сумка была невероятно тяжёлой, словно набитой кирпичами. Проведя рукой по грубой, добротной коже, он усмехнулся — явно ручная работа, не каждому по кармаху.
Про себя попросив у Бога прощения, Геннадий заглянул внутрь, надеясь найти хоть какой-то адрес или телефон. Но там царил настоящий хаос: тюбики с кремом, расчёски, аптечка, старые фотографии, шприцы с инсулином, свёрнутые в комок колготки, карандаши для бровей — и ни единой зацепки. Ни визитки, ни клочка бумаги.
Геннадий вздохнул и почесал затылок: «Как она эту ношу каждый день таскает? Я бы и часа с ней не продержался». В первый день он обошёл двор, спрашивая у прохожих, не потерял ли кто сумку. Жилой комплекс был большим — пять высоток, стоящих кольцом. Но ни одна из женщин, которых он остановил, не призналась в потере.
Тем временем Алевтина, не заметив пропажу сразу, провела день в беготне — аптека, парикмахерская, нотариус, три магазина. Это был её первый день отпуска, и она решила разом переделать все дела. Вспомнила о сумке только вечером, собираясь на встречу с подругами. Но в голову почему-то не пришло, что забыла её в такси. Она обзвонила все места, где была, но, разумеется, безрезультатно.
А Геннадий не сдавался. Он приезжал дважды в день — утром, надеясь застать её перед работой, и вечером, рассчитывая встретить по возвращении. Таскал тяжёлую сумку по подъездам, как террорист рюкзак со взрывчаткой.
На третий день, уже почти отчаявшись, он присел на скамейку у подъезда и достал бутерброд. Свой, домашний: буханка чёрного хлеба, толстый кусок докторской, огурец, помидор и два яблока на закуску. Только собрался откусить, как заметил движение сбоку. Рядом сидел крупный пёс — лохматый, в годах, с умными глазами, полными тоски и надежды.
Пёс молча смотрел на бутерброд. Не выпрашивал, не скулил. Просто смотрел. Геннадий вздохнул, посмотрел на свой скромный обед, на пса — и протянул ему бутерброд. Тот аккуратно взял его зубами, запрыгнул на скамейку и с достоинством принялся жевать. Геннадий выложил остатки — огурец, помидор, яблоки. Так они и пообедали. За едой водитель рассказал псу свою историю — про сумку, про поиски, про женщину, лицо которой он даже не запомнил.
С этого дня всё изменилось.
Пёс — Геннадий назвал его Барс — стал ждать его у подъезда. Как только такси появлялось во дворе, он радостно бросался навстречу. Они вместе обходили подъезды, искали хозяйку. И будто сдружились. Теперь Геннадий приезжал не ради сумки — ради Барса.
Прошло семь дней. В воскресное утро, перекусив на скамейке, Геннадий достал блокнот.
— Ладно, дружище, — сказал он псу. — Остались пятые этажи. Давай проверим.
Барс внимательно посмотрел на него и… кивнул.
— Ты что, понимаешь? — рассмеялся Геннадий. — Эх, если бы ты мог учуять её запах…
Барс вдруг сердито тявкнул, словно обиделся. Геннадий открыл сумку, поднёс к нему. Пёс понюхал, напрягся — и рванул вперёд. Сначала кружил по двору, потом поднял морду вверх, сноваОни поженились в том же году, а Барс стал самым счастливым псом на свете, ведь теперь у него была не одна, а целых две любящие его души.
